Отправной точкой моих размышлений был конец эпохи постмодернизма. Когда мы
имеем дело со столь «скользким» термином, следует в общих чертах пояснить, что
именно он подразумевает. Для меня постмодернизм – определенное социокультурное
состояние общества с присущим ему типом языка описания.

Идеология постмодерна пронизана тезисами о тупиковом развитии культуры: конец
искусства, конец истории. В противовес появится метамодерн, провозгласив «конец
конца» как выход из сложившегося кризиса, стремится к реконструкции, к возрождению
дискурса, поиску глубины.

Метамодерн воспринимает мир и культуру как один общий поток смыслов, которые
есть части общей истины, где каждая единица важна и самодостаточна. В нём нет
места снобизму, элитизму, нет высокой и низкой культуры.

Для нового содержания нужны новые формы. Поэтому метамодерн предлагает
«радикальную открытость, устремленность к трансцендентному, уход от стандарта в
пользу творчества, становясь «истина где-то посередине универсальных истин и
радикальных идей модерна и постмодернистским отрицанием и сомнением» (Гагин,
Серова, & Гусев, 2016).

Конечно, такой подход знаменует неопределенность. Фактически, новое мышление -
это «новое чувствование», выходящее за рамки понятий «добро-зло». В этом случае,
метамодерн - это структура чувства, представляющая собой «эмоции или скорее
восприятие» (Аккер, Гиббонс, & Вермюлен, 2019, стр.53), специфическое свойство
социального опыта. И если модерн смотрел в будущее, а постмодерн оглядывался
назад, то метамодерн созерцает (чувствует) настоящее. В этом плане, метамодерн -
это свобода жизненного нарратива.